Рыба-чужак / Strange Fish (DV8 Physical Theatre ) (1992)

DV8 Physical Theatre (Пластический Театр DV8) был создан в 1986 году независимым коллективом танцовщиков, которые разочаровались в тематике и направленности современного танца. Труппа выпустила 15 танцевальных спектаклей, получивших широкое признание, - с которыми объездила мир, - и 5 телевизионных фильмов, завоевавших различные награды. Труппу возглавляет Ллойд Ньюсон. Интерес к танцу у Ньюсона возник, когда он учился в аспирантуре на получение научной степени по психологии. Отложив психологию, он стал стипендиатом Лондонской Школы Современного Танца. С 1981 по 1985 он был танцовщиком и хореографом в труппе Extemporary Dance Theatre (Театр Танцевальных Импровизаций). В эти годы ему посчастливилось работать с самыми разными хореографами, такими как Кэрл Армитаж, Майкл Кларк, Дэвид Гордон, Даниэль Ларрье и Дэн Вэгонер. Творчество Ллойда Ньюсона с 1986 года, в качестве руководителя DV8 Physical Theatre, имело серьезное влияние на современный танец: его работы бросают вызов традиционной эстетике и формам, распространившимся как в классике, так и в модерн танце. Важный элемент этого вызова – отказ от абстракции в танце и взамен этого акцент на связующий смысл и обращение к актуальным социальным проблемам.

Его работы для сцены и кино с труппой DV8 неизменно получают главные Британские и международные награды. Все спектакли, начиная с 1987 года, поставлены на специально заказанную музыку.

«Рыба-чужак» и другие обитатели человеческого аквариума (о фильме "Strange Fish”)

Разноплановые по стилям танца, музыке и хореографии мизансцены говорят, по сути, об одном и том же – в своем выборе партнера для танца жизни (любви) человек руководствуется все теми же слепыми животными инстинктами, что и миллион лет назад. В моем восприятии, этот проект говорит прежде всего об иррациональности, парадоксальности, неадекватности восприятия людьми друг друга, их взаимном не(до)понимании, жестокой абсолютности их влечений и предпочтений (выборов).

В первой сцене мы попадаем в готический мрачный зал с высоким потолком, напоминающий средневековый храм или, может быть, пыточную камеру инквизиции. Распятый в центре зала Христос в приближении оказывается полуобнаженной женщиной, но её страдальческие «танцы» на кресте (под соответствующий камерный вариант «страстей») выглядят странной смесью чувственного стриптиза (где крест играет роль шеста) и эмоциональных переживаний по поводу того, о чем речь пойдет дальше.

За этим прологом следует ряд сцен, достаточно четко разделенных пространственно (коридор, бар, комната свиданий) и музыкально (блюзовая композиция, минималистский вокальный транс, хип-хоп-вариация), на одну и ту же тему, волнующую абсолютно всех: тему таинственных механизмов предпочтений тех или иных партнеров для генерализованного «танца жизни», - любви.

Предпочтение «идеальным» мужчиной более красивой (и последующие страдания отвергнутой, и её месть), конкуренция за мужское внимание в паре близняшек, флирт, знакомая многим по общественному транспорту сцена с истероидным типом, разбивающим пары с бессознательной (и потому невинной) целью получить хоть толику ласки и внимания – эксперимент по исследованию пределов человеческой толерантности,– далее, после красивой пластической «чехарды», мы вдруг попадаем в личный ад главной героини («женщины-рыбы»): дощатый пол вспучивается, и из подпольной воды руки мертвецов хватают тех, кто рискнул приблизиться и заглянуть в бездну. «Опасно даже пытаться навести порядок в собственном бессознательном», - словно говорит нам автор «Странной рыбы».

Нет предела жестокой бессмысленной мести отвергнутой женщины, которая не остановится ни перед чем, чтобы поднять потерянную самооценку и, унизив или убив кого-нибудь, испытать от этого злобное, низменное удовольствие.

Сцена отношений «рыбы», отвергнутой мужчиной и болезненно переживающей это, с шизиком из «транспортной» сцены – самая сильная.

Не способная стоически пережить и конструктивно осмыслить свою травму в одиночестве, «рыба» гнусно заигрывает с убогим истероидом и, получив эмоциональный ответ, немедленно отталкивает его и затем, обезволенного, увлекает в смертельную пучину своего бессознательного. Больше мы его не увидим, она же выныривает, словно из молодильного чана, как ни в чем не бывало.

Вывод неутешителен: в современном мире (где все ценности перевернуты с ног на голову) только идиоты, умственно неполноценные уроды, способны на ответное чувство того же знака и адекватной силы. К сожалению, «нормальные» люди, даже если их первоначальные намерения являются чистыми, получив желаемое, немедленно охладевают к объекту своей симпатии, после чего тот автоматически становится их жертвой.

В последней сцене, где мы вновь оказываемся в храме, женщина-ангел любви и смерти плачет и поет именно по этому поводу. Но даже она не избежит общей участи всех ангелов и юродивых: безжалостный поцелуй «женщины-рыбы» убивает её наповал.